Шесть лет назад смена политических режимов произошла почти одновременно в трех бывших советских республиках — Грузии, Украине и Кыргызстане. Правда, мы успели отличиться дважды. Нам одной “бархатной революции” оказалось недостаточно для переустройства жизни — политической, экономической, общественной.

   Шесть лет назад смена политических режимов произошла почти одновременно в трех бывших советских республиках — Грузии, Украине и Кыргызстане. Правда, мы успели отличиться дважды. Нам одной “бархатной революции” оказалось недостаточно для переустройства жизни — политической, экономической, общественной.

   Стартовав одновременно, эти три страны оказались через годы на разных отрезках дистанции. Впереди всех — официальный Тбилиси. Грузины показали себя как самые решительные и, главное, последовательные реформисты. Их успехи в экономике сегодня рассматриваются многими как передовой опыт. Особенно перенять его горят желанием кыргызстанские политики, зачастившие в грузинскую столицу, как школьники, которые в свое время не выучили уроки истории.

   Уж кто только не побывал в гостях у наших кавказских друзей после апрельских событий — парламентарии, члены правительства, аудиторы, силовики, молодые экономисты. И все в полном восторге от увиденных перемен, происшедших в стране “революции роз”. Недавно оттуда вернулась делегация специалистов налоговой системы. И та же реакция: полный восторг, эмоциональный шок, желание поскорее перенести чужой опыт на нашу почву. Среди тех, кто постигал уроки грузинской экономики, начальник управления Государственной налоговой службы (ГНС) Замирбек Осмонов.

   — Что, по-вашему, для нас принципиально важно в чужих наработках?

   — Интересно то, что нынешняя структура фискальных органов Грузии такая же, как у нас была в 2003—2005 годах. Служба состоит из налоговой и таможенной инспекций плюс финансовая полиция в качестве управления. Все три ведомства подчинены Минфину и представляют собой одно целое. Это хорошо тем, что они имеют единую базу данных, не конкурируют друг с другом, а, наоборот, дополняют и помогают.

   Известно, что в товарообороте Кыргызстана объем импорта намного больше экспорта. Так вот, мы до сих пор не имеем единой базы данных по количеству ввезенного товара. По этой причине налоговые проверки могут проводиться формально. Другой пример из нашей действительности

   — автовладельцы должны платить ежегодный налог. Но только по Бишкеку разница зарегистрированных авто в налоговой службе и в ГАИ составляет 10 тысяч. Вот где бардак! А ведь это видимые объекты, которые можно, так сказать, пощупать.

   Тот факт, что мы не знаем точного количества автотранспортных средств, колесящих по нашим дорогам, сводит на нет усилия фискальных органов.

   В Грузии система учета поставлена по-другому — централизованно. Составлена единая карта бизнеса по всей стране, которой можно пользоваться в режиме онлайн. Доступна любая информация по каждому району, отраслям, налоговым и социальным отчислениям, виду бизнеса. А мы до сих пор на рынке “Дордой” не можем навести элементарный порядок. Отсюда вывод: нужно срочно создавать единую базу налогоплательщиков.

   — Речь об этом ведется с давних пор. Не понимаю, что мешает нам перейти от слов к делу? Может, данные слишком часто меняются? Или существуют какие-то межведомственные барьеры? Или причина в том, что все службы равны по статусу и друг другу не подчиняются?

   — Вы сами ответили на свои же вопросы. Все, о чем спрашивали, имеет место в нашей работе.

   — Каковы функции у финансовой полиции Грузии?

   — Эта структура занимается исключительно розыском незарегистрированных и неотчитывающихся налогоплательщиков, взысканием задолженностей и рассмотре
1000
нием материалов, где сумма сокрытых налогов превышает порог, при котором возбуждается уголовное дело.

   — К 2005 году наши страны подошли с приблизительно одинаковыми экономическими параметрами и сложившимися к тому времени условиями. У них прошла революция и у нас, только они резко сократили количество налогов, поменяли структуру и подход. В то время размер внешнего долга равнялся 5 миллиардам долларов. Но это их почему-то совсем не пугало. “Ничего страшного, мы расплатимся”, — говорили государственные мужи. Как у них сейчас обстоят дела?

   — В 2004—2005 годах доходные части бюджета что у нас, что в Грузии составляли около 450 миллионов долларов. Сегодня у них этот показатель — около 7 миллиардов долларов, мы же имеем в пять раз меньше — всего 1,5 миллиарда. Каким образом грузины добились такого ошеломляющего результата? На мой взгляд, дело в кадрах, которые все решают. На меня сильное впечатление произвели грузинские коллеги.

   Все прекрасно образованны, владеют компьютерной грамотой. Это и понятно, отбор сотрудников производится исключительно на конкурсной основе. Никто не теребит министра просьбами и звонками из “Белого дома” или парламента, как у нас, взять на службу своего родственника или друга. У них даже студенты, чтобы попасть на производственную практику в фискальные органы, должны пройти конкурсный отбор. Это говорит о том, что в налоговую службу идут те, кто действительно хочет принести пользу своей стране.

   Как правило, претенденты в инспектора подают документы, проходят тестирование, а потом еще шестимесячную стажировку, которая, кстати, оплачиваемая. Деньги небольшие — в размере минимальной зарплаты, чтобы хватило на транспортные расходы и обеды, но все равно для начинающих специалистов нелишние.

   По истечении полугода начальник отдела пишет отзыв. Если человек зарекомендовал себя с положительной стороны, тогда он может писать заявление о приеме на работу при появлении вакансии. Идет очень жесткий отбор. У фискалов нет своего учебного центра, но зато есть академия при МВД, куда крайне сложно устроиться. Поэтому там собраны настоящие профессионалы, отлично знающие законодательство и с большим практическим опытом.

   — Отсюда можно сделать вывод, что налоговик или таможенник — профессии престижные?

   — Наши коллеги рассказывали, что раньше налоговая служба была настолько коррумпированна, не уважаема обществом, что многие специалисты уходили оттуда. А сейчас, наоборот, многие занявшиеся частным бизнесом возвращаются назад, чему я сам был свидетелем. Работать в фискальных органах стало почетно, потому что нет коррупции, зато есть возможность карьерного роста. Там мы встретились и познакомились с настоящими патриотами.

   — Любой подпишется под словами, что кадры решают все. У нас ведь тоже, чтобы стать чиновником, необходимо выдержать конкурс. Мы пошли дальше в желании очистить кадры — пропускаем кандидатов через полиграф. Но в итоге на теплых местах все равно оказываются родственники и дети белодомовцев, парламентариев.

   — Все дело в нашем кыргызском менталитете. Высокопоставленные чиновники просят за своих близких, и им трудно отказать.

   — А сколько получают грузинские мытари?

   — Зарплата у них от 600 долларов и выше. И ее хватает, потому что относительно других стран жизнь в этой кавказской республике дешевле.

   — Какова численность?

   — В налоговой, таможенной службах и финполиции в общей сложности трудятся около 2,5 тысячи, при том, что население Грузии — 4,5 миллиона граждан.

   — А для сравнения, сколько у нас работает в подобных ведомствах?

   — В одной только структуре ГНС — 2239 человек.

   — Хотела спросить, слу
1000
чается ли у них дублирование проверок?

   — Особо отмечу, что там этого нет. К сожалению, у нас такие факты имеют место, и они тяжелым бременем ложатся на бизнес.

   — Что грозит налоговым нарушителям?

   — В Грузии приняли такой Налоговый кодекс, который реально работает. Я разговаривал с несколькими сотрудниками, занимающимися выездными проверками хозяйствующих субъектов. И, как мне показалось, ребята были со мной искренни. Не секрет, что довольно распространенная ситуация, когда инспектор за определенный процент скрывает налоговое нарушение. По словам моих коллег, у них тоже раньше было подобное, но сейчас система контроля такова, что рано или поздно факт сговора выявится. И тогда за решеткой окажется не только взяточник, но и тот, кто подтолкнул его на преступление. Поэтому число желающих оказаться на тюремных нарах сразу заметно сократилось.

   — Поведайте, как там строятся взаимоотношения между фискалами и налогоплательщиками.

   — Грузины приняли такие нормы закона, при которых налоговая служба является официальным партнером бизнеса. Делается все, чтобы налогоплательщик не видел в инспекторах представителей карательного органа. На первый раз умышленное нарушение или проступок, совершенный по незнанию законодательства, налогоплательщику прощается. Ему разъясняют, в чем он виноват, помогают исправить ситуацию.

   — Как определяются объекты для проверок?

   — Только на основе анализа фактора риска неуплаты. Тамошние ревизоры вслепую на проверки не ходят, они стараются вообще не нервировать предпринимателей. Проверка — это крайняя мера. Налогоплательщик предоставляет отчетность в электронном виде. Служба использует программные продукты, позволяющие анализировать отчеты. Если есть какие-то расхождения в них или сомнительные показатели, то программа выдает сообщение, что у данного налогоплательщика не все в порядке.

   Тогда инспектор с ним связывается по телефону или отправляет письмо: “Уважаемый налогоплательщик, у вас по отчету такие-то расхождения, просим устранить…”. Если никакой реакции, то дело передается в управление проверок. Там смотрят, можно ли устранить нарушение без проверки. Вот так они работают. Но при этом, замечу, наши коллеги усилили текущий контроль, и это правильно. У нас, как правило, документальная проверка осуществляется за прошедший период. За это время отчеты можно так нарисовать, что никаких нарушений не найти.

   У них, это принципиально важно, на первый раз даже при выявленных проверкой нарушениях налогоплательщика не наказывают. Грузинские фискалы считают, что если с бизнесмена взыскать все задолженности, то он станет банкротом, а это никому не нужно. Поэтому нарушителя не закрывают, а предлагают работать и погасить долг.

   — Сколько времени дают на искупление грехов?

   — До следующей проверки. Они это объясняют тем, что кроме налогов есть и другие важные социальные составляющие.

   — Мелкие предприниматели работают по такой же схеме?

   — Их вообще стараются не трогать, потому что удельный вес поступлений налогов от них мизерный. Сколько ресурсов туда ни направляй, это не окупается. Для мелкого бизнеса единственная проверка — это контрольный закуп. Мне, кстати, эта система очень понравилась. Контрольным закупом занимаются так называемые офицеры.

   У них нет многоступенчатой структуры. Есть центры обслуживания налогоплательщиков и центральный аппарат. Утром в центре обслуживания налогоплательщиков офицеры получают эсэмэски с заданием и тут же приступают к его выполнению. В течение пяти минут они должны произвести контрольный закуп. И сразу же отправляет сообщение о результатах. Нарушения имеют определенные коды, которые фиксируются в базе данных.

  &n
1000
bsp;— Патентная система у них сохранилась?

   — Нет. Но они ввели специальный налоговый режим для микропредприятий. Для них действует упрощенный порядок налогообложения, наподобие патента. По всей Грузии 62 процента налогоплательщиков представляют отчеты в электронном виде. В Тбилиси этот показатель равен 70.

   — Такая форма предоставления финансовой отчетности добровольное или обязательное условие?

   — В Грузии созданы условия, при которых выгодно работать по Интернету. Бланки отчетности очень дорогие, налогоплательщик сам выбирает между ощутимыми ежемесячными затратами на бумагу и электронной отчетностью. Высокие технологии побеждают.

   — По количеству налогов наши фискальные системы сильно отличаются?

   — У нас их меньше. И ставки многих налогов ниже, чем у них. Однако в Кыргызстане все равно бизнес не выходит из тени.

   Грузины в начале своей реформы составили реестр услуг, оказываемых налоговой службой, которых оказалось порядка полутора тысяч. Тогда они определили перечень услуг, которые государство обязано оказывать бесплатно, а оставшиеся сделали платными. Например, налогоплательщику срочно нужна справка о неимении задолженности для участия в тендере. У нас эта справка должна выдаваться бесплатно в течение двух дней. У них эта услуга платная. Надо сделать внеплановую проверку? Плати государству — будет проверка.

   — Профессиональный уровень периферийных инспекторов отличается от их столичных товарищей по цеху? У нас так разница большая.

   — Мы за пределы города не выезжали, но можно судить по тому, как построена работа службы — все компьютеризировано, автоматизировано, общение идет в режиме онлайн — уровень сотрудников одинаковый. Во всех центрах обслуживания налогоплательщиков установлены видеокамеры, чтобы начальник управления, сидя в Тбилиси, мог проконтролировать работу любого регионального центра.

   — Если автоматизировать все процессы, то сократится личностный контакт между инспектором и налогоплательщиком, уменьшится коррупционная составляющая. Но, с другой стороны, есть факторы, позволяющие обойти даже такой барьер. Я говорю о положении вещей в нашей системе.

   — Думаю, что эти проблемы надо решать на законодательном уровне. По закону о госслужбе чиновник несет ответственность за действия или бездействие. А у нас нормативно-правовые акты таковы, что по одному и тому же деянию можно применить разные статьи. Например, о коррупции. У нас по факту получения взятки несет ответственность получатель взятки, а в Грузии — все участники процесса. И я считаю, что это правильно.

   — Не секрет, что многие чиновники втайне еще и предприниматели либо коммерсанты. Как у них пресекается конфликт интересов бизнеса и служения государству?

   — Что у нас, что у них сидеть на двух стульях одновременно законом запрещено. Только грузины четко следуют правилам, а у нас лишь на словах. Наши законы неплохие, но вот работают не всегда. А у них закон — это действительно закон, который обязаны соблюдать все. Хозяева рассказывали, сколько чиновников в тюрьмах сидят, несмотря на статус. Нарушил — значит, сядешь. Вот так почти весь криминалитет изолировали в конце концов. И главным результатом такой чистки стало то, что психология подрастающего поколения кардинально поменялась. Молодежь сейчас твердо знает, что быть криминальным элементом не есть хорошо.

   — Что скажете об уровне теневого бизнеса?

   — Мое предположение, он остался на уровне 10 процентов. В основном предпринимательство вышло из тени и работает прозрачно. Я для себя отметил, что в Тбилиси мало дорогих особняков и машин. Спросил ребят: “Почему при таком большом бюджете у вас мало строят дорогих особняков и не так много шикарных автомобилей?”. Ответ
1000
ы получил разные, но для себя сделал вывод, что причина в отсутствии коррупции. Ведь в основном возводят роскошные дворцы и покупают дорогие машины те, кто берет взятки. А здесь, видимо, бизнес работает прозрачно, маржа ему остается маленькая.

   — Как считаете, бизнесу тоже понравилось работать открыто и прозрачно, но иметь при этом меньший доход?

   — Деловая среда любит тишину, предсказуемость, стабильную политику. У них государство создало такие условия. Четкая налоговая политика, при которой люди знают заранее, какие их ждут изменения через год, два, пять лет. И все перемены направлены на улучшение положения налогоплательщика. Между госорганами налажена четкая связь. Налогоплательщика лишний раз не заставляют бегать по инстанциям, чтобы зарегистрировать бизнес. На это потребуется максимум 15 минут. Все обслуживание происходит по принципу экстерриториальности. У нас же, чтобы заплатить налог на транспортное средство, его владелец должен обращаться только в налоговую службу по месту регистрации. По этой причине многие не хотят платить.

   В Кыргызстане столько контролирующих органов, что человек, намеревающийся открыть свое дело, начинает искать знакомых или родственников, чтобы кто-то дал консультацию и т. д. В Грузии для исключения возможной коррупции ввели такое понятие, как личный налоговый агент. Налогоплательщик обращается с заявлением, руководитель рассматривает и выделяет компетентного специалиста.

   Между налоговой службой и налогоплательщиком составляется договор сроком не менее полугода. За 6 месяцев стоимость такой услуги составляет 2000 лари — это около 1500 долларов. С момента заключения договора инспектор обязан сообщать обо всех изменениях налогового законодательства, давать консультации по налоговым вопросам. При этом его рекомендации подлежат обязательному исполнению, что оговаривается в договоре. Он представляет позицию налоговой службы.

   У нас, увы, изначально бесплатные консультации в конце концов превращаются в “отметку”.

   — Такие услуги оказывают и наши специалисты, например налоговые консультанты. В чем отличия?

   — У налогоплательщика должно быть право выбора. Если ему хочется получить консультацию именно в налоговой службе, пусть он ее там находит. Это же касается и аудита. В Грузии налоговая служба имеет право проводить аудит по заявлению налогоплательщика и у него есть выбор обратиться в частную компанию или в налоговую службу. Аудитор налоговой также консультирует, если есть нарушения, без применения финансовых санкций указывает на них. Мы такого права не имеем. А на самом деле это очень хорошее новшество — если налоговая служба осуществляет аудит, то она может отказаться от проверки.

   — Как часто у них меняется налоговое законодательство?

   — В Грузии еще не закончили реформу фискальной системы. Если происходят какие-то сбои, они тут же вносят коррективы и поправки в нормативно-правовые акты.

   — Что у нас применимо из грузинского опыта в сфере налогообложения, даже несмотря на то, что в стране пока нет порядка и стабильности?

   — Мне кажется, применимо все. Но реформы нельзя проводить спонтанно. Будь моя воля, я бы создал рабочую группу, придал ей статус, определил приоритеты. Реформа потребует колоссальных средств. Без автоматизации мы ничего не добьемся. Надо создать единую базу данных, наладить хорошую связь. Со следующего года можно реально начинать, но…

   — Но нужна политическая воля, хотите сказать? Я угадала ваши мысли?

   — Да. Не открою Америки — без политической воли мы сегодня ничего не сможем реформировать в своей стране.

   P. S. Все экскурсанты, побывавшие в Тбилиси, возвращались оттуда воодушевленные, с горящими глазами. “Если грузины сумели
1000
сделать свою жизнь чище, богаче, значит, у нас тоже такое возможно”, — наивно думали они. В правительстве и парламенте обещали благородные порывы поддержать, предлагали создать рабочую группу. Но проходила неделя, потом другая, ничего не менялось. А впечатления от командировки тускнели, детали забывались.

   Туристы-энтузиасты видели, что никому нет дела до грузинских реформ — наверху озабочены очередными выборами и дележом власти. А в такой среде и на такой загаженной почве, где были вытоптаны неприхотливые тюльпаны, разве нежные розы приживутся?

   Лариса ЛИ.

   Адрес материала: http://www.msn.kg/ru/news/35627/